Сны об Иване

 

В середине первого месяца 1999 года, аккурат под старый Новый год, в Синем зале столичного Дома кино состоялась наконец официальная, но, как утверждают авторы фильма, не последняя премьера фильма "Иван Миколайчук. Посвящение". Уникальный случай — картина начала "гулять по фестивалям" еще до своего окончательного завершения. Со времени первого показа в октябре прошлого года в рамках фестиваля "Молодость" с фильмом уже познакомились зрители трех международных кинофорумов. Получено приглашение на четвертый, куда жесточайший отбор позволяет пробиться лишь единицам — самым-самым... Но фильм об Иване Миколайчуке, несмотря на уже полученное приглашение, вряд ли сможет в нем участвовать...

 

Что стоит за словом "премьера"? Для прессы — живой репортажный материал. Для зрителя — радостное событие. Для создателей — бухающее от волнения где-то в горле сердце, ужас, что не примут, не поймут, счастье, что все-таки свершилось. Для коллег — ...

О, как непросто сегодня представлять нашим кинематографистам свой новый фильм. Тем более, если он об известном всей стране артисте. Особенно, если этот человек канонизирован, общепризнан Мастером национального киноискусства. И втройне труднее, если фильм этот об Иване Миколайчуке, прожившем короткую, блистательную и трагическую жизнь.

О  Параджанове уже сняты десятки фильмов. О Миколайчуке — посмертная "Тризна" и сейчас, через одиннадцать лет, — "Посвящение". Имена этих Артистов неразделимы в украинской кинокультуре. Но легкость, с которой можно крутить, вертеть и рассматривать со всех сторон фигуру  Сергея Иосифовича, для многих недопустима в отношении Ивана. В свое время самому Миколайчуку серьезные украинские кинодеятели не прощали ироничных ноток в "Пропавшей грамоте",  и, особенно, в "Вавилоне-ХХ", после которого его даже обвиняли в том, что он "взял и посмеялся над своим народом". И только после ухода артиста стало ясно, что личный вклад Ивана Миколайчука в украинское поэтическое кино — привнесение в него вертепной интонации, иронии и самоиронии. Миколайчуку наконец простили самостоятельное, легкое и вольное обращение с классикой. Параджанов же очевидно плевал на запреты и разрешения, как хотел перекраивал и перешивал ткани классических произведений, от литературы до живописи.

Теперь по всему миру гуляет слава о бурлескном, непредсказуемом и гениальном Параджанове. А слава Миколайчука — фигуры не менее талантливой й масштабной — задержалась в Украине. Почему? По чиновничьей лености? По бедности государственной казны? Или по опасливости в обращении с национальной святыней?.. Первый и при жизни ощущал себя Гражданином Мира, второго судьба накрепко связала с Украиной.

К моменту январской премьеры "Посвящения" в кинематографической среде бурлили самые противоречивые слухи о фильме. Не скрою,  шла на просмотр заинтригованной взаимоисключающими рецензиями. Многие уже видели картину во время показа в рамках фестиваля "Молодость-98". Говорят, Красный зал Дома кино был полон. Проектор "вырубался" несколько раз, включали свет, налаживали аппаратуру, но зрители не расходились до конца сеанса. В тот раз я не смогла посмотреть картину — по дороге в Дом кино меня сбила машина. Удивительно, что в тот вечер еще несколько моих знакомых, спеша на просмотр, преодолевали невероятные трудности. Все, что связно с Иваном, по утверждению его близких, мистично и знаково. "Да что ж такое, — думала я, оправившись от шока. — Какой рок все время вмешивается в отношения Ивана Миколайчука со зрителями, с прессой, с коллегами и родными?.. И какая, наверное, непростая судьба складывается у этого фильма об артисте".

Время не сохранило телевизионных интервью Миколайчука, телепередач о нем. Их попросту не было. И фильм о великом украинском актере й режиссере практически не содержит документальных кино- и телематериалов о нем — если не считать хроникой всей жизни Ивана его роли и фильмы. Был только еще один такой же великий украинский кинематографист, в полной степени избежавший прижизненного телевизионного внимания. Это Леонид Быков. Его единственное большое "интервью" — зафиксированное хроникерами выступление перед барнаульскими кинозрителями. Странно, ведь оба они — и Быков, и Миколайчук — жили и творили в эпоху "развитого телевидения". И дело вовсе не в том, что телевизионщики тогда были "ленивы, нелюбопытны и боязливы". Я с 1980 года работала в киноредакции УТ-1 и смею утверждать, что репортеры единственного на то время украинского телеканала не виноваты. Просто отводила судьба. Группы выезжали на сьемочные площадки, но съемки для телевидения по самым невероятным причинам не могли состояться.

Как-то Леонид Череватенко предложил мне, тогда еще студентке-дипломнице, свой сценарий телепортрета Ивана Миколайчука и познакомил с самим актером. Я загорелась снимать — прекрасный сценарий, гениальный герой. Мы обо всем договорились, но эту роботу запретила тогдашняя начальница киноредакции С.А. Малявская: "Кто ты такая, чтобы снимать Миколайчука?!' Возможно, у нее были свои планы относительно этого сценария, но тут  заупрямился Иван: "Раз не дают тебе сделать здесь — поедем к моим друзьям на Львовское телевидение, там и снимешь!' Но по производственным срокам и по финансам это было невозможно.

Сейчас можно только локти кусать и сожалеть о том, что в распоряжении авторов "Посвящения" из-за такой малости, как субординация в киноредакции, не оказалось качественных видеозаписей с так называемыми "синхронами" Ивана, его рассуждениями о себе, о роботе. Описываю все это не для копания в прошлом, а для понимания сегодняшнего.  Предчувствую, что авторов фильма не обошли сакраментальные вопросы и проблемы: "кто вы и по какому праву?» И наверняка создатели фильма рисковали оказаться в роли слона-живописца, поскольку у каждого человека, близко знавшего Ивана, сохранились свои воспоминания, свой внутренний киномонолог о друге, любимом, коллеге, родственнике. Возможно, именно это обстоятельство объясняет то, что за все годы, прошедшие со дня смерти Ивана, не появилось ни одного философского киноисследования жизни и творчества Ивана Миколайчука. Кроме "Посвящения", которое, преодолевая финансовые трудности, кризис и барьеры русскоязычия создателей все-таки пробилось к зрителям. Казалось бы, после армянина Параджанова отпала необходимость в заполнении графы "национальность"  при входе в украинский кинематограф, но... "Времена меняются – и мы вместе с ними", как любил  повторять  сам Иван.

Над автором сценария Людмилой Лемешевой и оператором Юрием Гармашем все-таки витала "охранная грамота" прижизненной дружбы с Иваном Миколайчуком. Варягу-документалисту, режиссеру Анатолию Сырыху в среде игровиков пришлось, очевидно, несладко, иначе не вырвались бы перед премьерным показом дерзкие и отчаянные слова: "Сейчас вы увидите гениальный фильм. Такого кина вы не видели уже давно". Автор сценария только ахнула: "Режиссер делает все, чтобы фильм не понравился". По закону психологического восприятия планка была задрана так высоко, что любой фильм "гениальный на 100 %" был бы оценен ниже своего уровня...

Включился проектор, засветился экран, раскрылся в кадре занавес, за которым — усталая толпа из метро, тяжко вздыхающие Ивановы волы, куклы из вертепа... И зритель смог прикоснуться к тонкой и сложной материи философской притчи, сотканной из монологов и ролей ушедшего артиста, его диалогов с оставшимися друзьями й родными. Стоят они по разным берегам реки времени — жена Маричка здесь, а Иван — там, и разговаривают. И кажется, что это мы, здесь, играем роли, а Иван из кинофильмов живой, мудрый й вечный. Фрагменты из фильмов с участием Миколайчука вдруг, как золотоносная руда, обогащаются музыкой, хроникой ушедшего времени, монтажным сопоставлением с картинами других режиссеров, современными сьемками. В титрах сказано, что "Посвящение" — документальный художественный фильм. В интервью авторы настаивают на жанре вертепной рождественской мистерии, соединяющей высокое й низкое, трагическое и комическое, небо и землю. Наличие синхронных интервью затягивает в эту воронку вертепа еще и новую пару — кино и телевидение, приближая повествование временами к жанру телепортрета. А английские субтитры вдруг сообщают украинскому зрителю масштабность киноявления и одновременно лукавое превосходство: "Да не поймете вы там, за границей, ни черта!" "Іvan drinks" —  разве передает это наше "'Іван п'є"! И смех, и грех — вертеп.

В фильме есть эпизоды, поднимающиеся до подлинных комедийно-трагедийных высот этого жанра старинного украинского кукольного театра. Это и вся новелла о Параджанове — коллаж в телеэстетике кнышевских "Веселых ребят" с двигающимися трафаретами частей лица (в этом же стиле делаются "Новости lа-lа"). Это и эпизод, который  я для себя назвала "Встреча Ивана с царицей". Помните, в "Пропавшей грамоте" монолог-импровизацию героя Миколайчука, как видел он царицу, да такую культурную, что если и плюнет она на пол, то ножкой обязательно разотрет плевок? Если помните, то по достоинству оцените монтажный стык этого эпизода с официозной хроникой советских времен: царствующая коммунистическая чиновница награждает Ивана в стенах дворца ЦК КПУ. И вслед за этим — кадр: лежит Иван в гробу, а рядом с ним такие мелкие, такие ненужные официальные награды... А удивительно смелый контрапункт песни "Реки Вавилона" из репертуара "Воnеу М" со знаменитой проходкой журавлиным клином жителей Вавилона-ХХ. Истинно — вертеп! И настолько включаешься в сотворчество с авторами, что заявленный в начале фильма, закрывающийся прямо в кадре тяжелый занавес, повергает в шок: "Что это? Откуда? Я только набрала воздуха, только очистилась, пройдя все круги ада, умерев и воскреснув с героем... И вдруг наползают жесткие складки искусственной ткани, перекрывая живую картинку". Занавес не на экране, а за экраном не пускает туда, где Иван Миколайчук в который раз разыгрывает эпизоды своей мифологизированной биографии. Причем автором мифов он же и выступает.

Фильм "Посвящение" пересказывать невозможно. Тем более, что он живет своей жизнью, и, как сказала после премьеры автор сценария Людмила Лемешева: "Это последний, но не окончательный вариант". И анализировать эту ленту очень трудно, настолько вся она — импульс, намек, вариант, она дышит и переливается, и каждый находит в ней то, что ищет. Известно, что не только мы смотрим фильмы, но и фильмы смотрят нас. Лучше всех об этой картине может рассказать только Люся Лемешева — тонкий и умный критик, 25 лет пишущий об Иване Миколайчуке. Сам Иван высоко ценил то, что и как она писала о его творчестве, особенно во времена, когда писать о нем было просто опасно… В начале 70-х годов ее, русскую по крови и по языку, даже причислили к "украинским буржуазным националистам" за буклет о Миколайчуке, изданный в Москве. А три статьи Лемешевой об украинском поэтическом кино в различных киевских изданиях просто зарубили на корню в то время.

Корр.: Люся, о том, что в основу фильма лег замысел самого Ивана "Тысяча снопов ветра" писали и говорили много, так что не будем повторяться. Давайте поговорим о готовом фильме. Как вам удалось его все-таки осуществить?

Л.Л.: О замысле этого фильма рассказала Роману Балаяну еще в Черторые, после смерти Ивана, на его сороковинах. Но Роман возразил тогда, что рано еще снимать, нужно, чтобы прошло 10—20 лет. Заявку на фильм я подала в 1992 году...

Корр.: А сейчас на дворе 1999 год, так что временная дистанция оказалась соблюденной. И, судя по тому, что зал даже не вместил всех желающих, фильм вызывает громадный интерес и оказался очень нужным. Кстати, а почему премьера состоялась в Синем, а не в большом Красном зале?

Л.Л.: Фильм уже показывали в Красном зале на "Молодости" и все кинематографисты тогда его посмотрели. Мы с Михаилом Беликовым решили, что полный зал там уже не соберем, и даже не представляли, что столько народу придет.

Корр.: И еще сколько телекамер приедет!..

Л.Л.: Да, снимали премьеру пять телеканалов, работали представители двух радиостанций, множества газет. Но знаете, мы сделали фильм на видеопленке, а не на кино, й проецирование в Синем зале давало лучшее качество, изображение не так размыто было, как на большом экране. Из-за видео у нас возникают проблемы и с участием в международных фестивалях. Такие форумы, как Берлинский фестиваль, принимают в конкурсную программу фильмы только на кинопленке. Сейчас для того, чтобы перевести нашу картину на кинопленку требуется 5 тысяч у.е. А их нет.

Корр.: Нет денег для такого престижного фестиваля? Для фильма на такую святую тему? Ведь это же стоимость одного телешоу, не самого дорогого. А сколько их ежемесячно выходит в телеэфир!

Л.Л.: Этот фильм четко показал, "кто есть whо". Нам многие обещали деньги и поддержку, а помогали... Вот Стас Чернилевский бесплатно перевел 50 страниц сценария на блестящий украинский язык. Работал с пятью словарями, потому что мое изложение ему показалось трудным для перевода — и отказался от гонорара. На протяжении всего времени создания фильма нас поддерживал Вадим Скуратовский, он вместе с Иваном Дзюбой помог опубликовать сценарий в журнале "Сучасність", спасибо им. Я благодарна всем, кто помогал: и Анне Павловне Чмиль, замминистра культуры по кино, и директору студии Николаю Мащенко, и Роману Балаяну, и Лесю Санину, и "Интерньюзу", и Союзу кинематографистов Украины, который за скромное вознаграждение помог сократить фильм и сделать английские субтитры. Кто мог и хотел — те помогали, но фильм создавался в очень тяжелых условиях. Мы год не могли выкупить пленку похорон Ивана, поверьте, за очень небольшие деньги. И это при хорошем отношении и к Ивану, и ко всей нашей съемочной группе. В итоге же получилось так, что нам пришлось воспользоваться кадрами фильма Василия Витера "Тризна" с бытовой кассеты, обыкновенной VHS-ки! Каждый шаг стоил нервов и понадобилась железная воля, чтобы пройти весь этот путь.

Корр.: Но все-таки конечным результатом вы удовлетворены?

Л.Л.: Как автор я вижу массу нереализованных возможностей. Но вот музыкальным решением фильма я абсолютно довольна. У Анатолия Сырыха есть вкус, он музыкально образован, учился в консерватории. Толя снял много замечательных кинопортретов  художников-шестидесятников, и он вообще, на мой взгляд, некоторыми сторонами своего характера похож на Ивана —  душевной хрупкостью, тонкостью реакций, ранимостью, непозволительной для режиссера. Возвращаясь к фильму,  — сейчас, после премьеры, увидела, что еще нужно переделать, какие огрехи подчистить...

Корр.: Но ведь фильм и так приглашают на фестивали, и в таком виде он вызывает интерес, он состоялся! Кстати, а что, на ваш взгляд, так нравится иностранцам: личность героя, жанр вертепа или кинотексты Параджанова?

Л.Л.: Фильм был приглашен на фестиваль "Евразия" в Алма-Ате, нас зовут участвовать в престижнейшей панораме Берлинского фестиваля, но, как я уже говорила, из-за отсутствия  денег на перевод картины с видео на кинопленку, мы можем лишиться возможности представлять там Украину... Еще мы показывали картину в Карлсруе, там фильм очень понравился, хотя немцы и не все понимали, не зная нашего кино и нашей культуры, но они его почувствовали. Даже Ганс Шлегель, который столько лет отбирает фильмы для Берлинского кинофестиваля, ездит в Киев, смотрит здесь кино, только сейчас, после "Посвящения", узнал Ивана Миколайчука и открыл его для себя. Да и откуда бы иностранцам его знать? Ведь как мы пропагандируем своих звезд... А сейчас казахи, русские, немцы увидали Ивана и все от него пришли в восторг, и от того нашего кино, которое было, тоже в восторге.

Корр.: Знаете, даже на премьере в Доме кино, во время демонстрации параджановских кадров (когда пролетали в рапиде красные кони из "Теней") зрители зааплодировали операторской и режиссерской находке, и мне показалось, что молодежь не знает и не понимает, что это — цитата.

Л.Л.: Когда мы работали над нашим фильмом, выяснилось, что молодые компьютерщики и инженеры-монтажеры не знают Ивана, не знают Параджанова. К нам в монтажную заглядывали охранники, смотрели фрагменты и говорили, что такое кино они бы, конечно, смотрели. Но где это наше украинское кино прошлых лет можно увидеть? Обидно ужасно! Поэтому одним из побочных замыслов нашего фильма было желание показать лучшие кадры украинского кино от "Земли" Довженко до "Жозефины и мышиного народа" Маслобойщикова.

Корр.: В вашем фильме столько талантливых кинотекстов разных режиссеров, столько неожиданных столкновений игровых фрагментов с документальными, столько музыки — от классики до попсы... Такая концентрированная образность, поднимающаяся до высот кинопоэзии, Какой зритель это может понять?

Л.Л.: Я не знаю, правильно ли  сделала, ничего не расшифровывая. Но мне хотелось, чтобы о себе говорил сам Иван, объединить его авторской личностью, философией его жизни весь фильм, и обойтись без комментариев. Но после просмотра у людей остаются вопросы, например "Почему звучит мелодия "Сулико"?" А это рассказывал мне сам Иван, как он пас в детстве коров, услышал из репродуктора песню: "Я твою могилу искал", завернул стадо домой, одел сапоги и ушел в Черновцы, учиться "на артиста". Позже я  поняла, что сюжет грузинской "Сулико" — это сюжет "Теней", поставленных кавказцем Параджановым. А слова этой песни Акакий Церетели писал приблизительно в то же время, что и Коцюбинский свой текст. Получается, что Иван пошел за этой песней как на зов судьбы. Я могла бы растолковать это, и не было бы вопросов, почему "Сулико". А так зрителю трудно, что-то ускользает. Но пусть, как в судьбе Ивана, будут загадки. Это как стихотворение, как поэзия – автор следует внутренней логике, ничего не объясняя.

У каждого из нас свой Иван Миколайчук. Его образ складывается неслучайно, мы любим его и знаем, судим и восхищаемся им настолько, насколько понимаем. Так же и лента "Иван Миколайчук. Посвящение" для каждого зрителя будет разной. И всякая новая информация будет корректировать наше отношение к фильму. Я, например, очень хорошо помню обсуждения фильма Миколайчука "Вавилон-ХХ". Все сходились во мнении, что это талантливо, но для многих не все было понятно: с коммуной и с социальной борьбой какая-то скороговорка... Со временем  прочла "Лебедину зграю" Василя Земляка и мне стало достаточно одной фразы Ивана, обращенной в фильме ко всем, кто сеет раздор: "Я прокляну вас з того світу". Фильм "Посвящение" тоже сейчас обсуждают, выдвигая свои версии, как это надо было делать. Но ведь вся простота ситуации заключается в том, что сегодня никому не возбраняется представлять на суд зрителя свои версии. Которые, в свою очередь, вызовут такое же принятие или непринятие, как "Посвящение". Я сужу даже по реакции зрителей, сидевших в зале в соседних от меня креслах. Слева — Стас Чернилевский грустил, смеялся,  аплодировал, справа — тишина.

Корр. (режиссеру А.Сырыху): Толя, а как вы себе представляете зрителя этого фильма?

А.С.: Я снимал не для зрителя,  о нем абсолютно не думал. У меня болело сердце, потому что снимал фильм и о себе тоже — как в этот момент можно думать о зрителе? Я же не закройщик. Что, я по мерке платье шью, или гроб делаю?!

Корр.: Чем вы объясняете успех фильма на международных кинофестивалях?

А.С.:  Иностранцам все интереснее, чем нашим. В России Леня Филатов сделал об Иване "Чтобы помнили", а у нас здесь денег нет. Сколько Люся бегала, искала спонсоров, доказывала... Ведь в 1995 году мы начинали снимать на кинопленку, тогда еще оператором был Володя Кукоренчук. Потом на кино денег не хватило — перевели на видео. Сейчас, чтобы за границей показать "Посвящение" — опять надо на кино переводить. Опять денег нет. Мы и гонораров за этот фильм не получили...

Корр.: А что дальше будете делать?

А.С.: Дальше? Пойду и повешусь от стыда.

Корр.: Стыда — за что?

А.С.: За себя, за то, что долго делали, за то, что нет ни пленки, ни кина… Вавилон-ХХ заканчивается – начинается  Вавилон XXІ.

На январской премьере, предваряя показ фильма, Людмила Лемешева сказала: "Лицо Ивана Миколайчука уникально. Такое лицо нация рождает раз в 100 лет. Оно скажет зрителю все, что не досказали мы". В этом столетии украинский кинематограф осилил создание философского, поэтичного, веселого и щемящего фильма об Иване. На видеоленте. А видеолента, как известно, гораздо менее совершенный хранитель информации, чем кинопленка. Видео осыпается, видео стареет. Так что в следующем столетии могут и не увидать фильма "Иван Миколайчук. Посвящение"...

А закончить эту статью мне хочется словами Солженицына из романа "В круге первом". Возможно, эта цитата приободрит создателей фильма на борьбу с новыми трудностями, финансированием и организационными неудачами: "Самый благодарный путь исследования: наибольшее внешнее сопротивление при наименьшем внутреннем. Неудачи следует рассматривать как необходимость дальнейшего приложения усилий и сгущения воли. А если усилия уже приложены значительные – тем радостней неудачи! Это значит, что наш лом ударил в железный ящик клада!"

("Новый мир", № 2, 1990, с. 30).

Любовь ДРОЗДОВСКАЯ

Р.S. На III Рождественском кинофестивале "Любить кино!" в Доме Ханжонкова в Москве фильм получил главный приз в конкурсе неигровых лент "Золота медаль Люмьеров" («Кино», 16 февраля 1999 года)